"Детям не место в районах боевых действий!" – эта фраза в посте вице-премьера Ирины Верещук для привлечения внимания выделена восклицательными знаками аж с двух сторон. По данным ООН, с начала полномасштабного вторжения России в Украине погибли уже не менее 487 детей, почти тысяча ранены. В силу специфики войны под угрозой каждый взрослый и каждый ребенок, живущий в Украине: во время ракетного обстрела девятиэтажки в Днепре 14 января погибли шестеро детей, в Очакове Николаевской области при обстреле 9 января был ранен двухлетний ребенок. Но для тех, кто остается в прифронтовых городах, риски погибнуть или пострадать значительно выше. Тем не менее даже в Бахмуте, где идут уличные бои и уцелела едва ли треть домов, остаются около 140 детей, при том что власти начали обязательную эвакуацию из Донецкой области еще в августе 2022 года.

Настоящее Время рассказывает, как волонтеры уговаривают семьи с детьми эвакуироваться из прифронтовых районов, почему сотни детей все еще остаются в подвалах под обстрелами, можно ли лишить родительских прав за отказ от эвакуации и почему принудительный выезд невозможен.

"Мы не можем, у нас хозяйство"

— Пойдем, пойдем, хорошая, пойдем!

Двое мужчин за ремень вытягивают из сарая корову. Чтобы та меньше сопротивлялась, приманивают ее сеном. Нужно торопиться: поблизости периодически взрываются снаряды. На одном из мужчин – бронежилет: события разворачиваются на окраине Бахмута.

Эвакуацию коровы с мини-фермы 5 февраля сняли на видео журналисты Reuters. Мужчина в бронежилете – волонтер из Краматорска, который помогает вывозить из Бахмута гражданских жителей. Заняться коровой решил из-за ее хозяев: "Я предлагаю всем эвакуироваться. Попалась семья, я предложил им выехать. Мне сказали: "Мы не можем, у нас хозяйство". Какое хозяйство, вы видите… Пришлось пообещать вывезти их корову".

Буренка Марта – любимица 13-летней девочки из семьи владельцев фермы. И без животного люди выезжать отказывались.

Семьи с детьми на линии фронта – частая тема в украинской и международной прессе. Ролики об этом периодически публикует и полиция Донецкой области: в ее структуре есть подразделение "Белый ангел", которое помогает уезжать гражданским (Настоящее Время публиковало отдельный репортаж о его работе). В начале февраля полицейские вывезли из Бахмута семью с семилетней Аней. Сначала просто приезжали, привозили подарки. Затем подыскали конкретное место эвакуации: администрация Покровска – города в 80 километрах от Бахмута – нашла для них трехкомнатную квартиру. Дедушка и мама Ани согласились. В отдаленном от фронта городе девочка снова сможет гулять с собакой и рисовать при свете дня, а не в подвале.

Но в том же Бахмуте, по данным на середину февраля, оставались менее пяти тысяч мирных жителей, из них около 140 – дети. При том, что еще в начале января глава Донецкой обладминистрации Павел Кириленко говорил: город разрушен на 60%.

"Уже много месяцев нет привычных для жизни условий: нет света, воды, газа. Люди воду набирают просто из колодцев. Мы лично наблюдали картину: была немножечко оттепель – и люди из луж набирали себе техническую воду. Это просто ужасные условия для жизни", – так описывает городские будни пресс-офицер Бахмутского райотдела полиции Павел Дьяченко.

С людьми, которые отказываются уезжать, в середине февраля поговорили журналисты украинского проекта "Слідство.Інфо". Семья Огневых – Роман, Марина и дочка София – живет в подвале. У них есть генератор, поэтому третьеклассница Соня может учить уроки. Старший сын Огневых работает в полиции в Константиновке – примерно в 30 километрах от Бахмута. Российские военные периодически обстреливают город, но линия фронта вплотную к нему не приблизилась, и там поспокойнее. Но даже туда семья отказывается переезжать. Марина Огнева уверяет, что им спокойнее в бахмутском подвале:

"Нам там беспокойно. Мы приедем – вроде бы там тихо, но нам неспокойно. Все не свое, не так. Мы возвращаемся сюда – и успокаиваемся. Здесь мне комфортно".

К ощущению бытового неудобства у женщины добавилось чувство локального патриотизма: "Я считаю, что бросить все, бросить город – мне кажется, это своего рода предательство".

Выезжать взрослые отказываются, вывезти только дочку – тоже: "Как мы ее бросим?"

Смертельные случаи

В Бахмуте сейчас нет безопасного участка, снаряд может прилететь в любой момент и куда угодно, описывал ситуацию в городе полицейский Павел Дьяченко. Сводки о происшествиях подтверждают такую картину.

31 января российские военные обстреляли из ствольной артиллерии жилмассив Бахмута, сообщала пресс-служба областной прокуратуры. Погибли 70-летний пенсионер и 12-летний подросток. Еще пять человек получили ранения, младшему из них – 16 лет.

Но умереть в прифронтовых городах дети могут не только из-за обстрелов. В начале января в Авдеевке скончалась 6-летняя Эля. Этот случай стал известен после того, как о нем написали глава военной администрации города Виталий Барабаш и волонтер Влад Маховский. Настоящему Времени Маховский рассказал: с Элей, ее дедушкой и бабушкой познакомился еще в июле прошлого года, когда развозил по подвалам гуманитарную помощь. Предлагал эвакуироваться.

"Они мягко отказали. Говорили, что мать Эли за границей, поехала работать еще до войны, а они ухаживают за своими родителями преклонного возраста. Те не хотят выезжать, а они не могут их бросить. Потом выяснилось, что мать девочки не работает за границей, а живет в Донецке, а дедушка и бабушка – из той категории населения, что ждут "русский мир", – объясняет Маховский.

Вскрытие показало, что девочка умерла от сердечного приступа, у нее были недолеченные болезни. По словам волонтера, качественно обследовать Элю и назначить лечение в самой Авдеевке на тот момент было уже невозможно: в городе оставался один врач, способный оказать только первую помощь. К тому же, убежден Маховский, состояние ребенка усугубили условия жизни: большую часть времени она была в подвале, в стрессе и страхе. Волонтер опубликовал видео с девочкой, где на вопрос, страшно ли ей, она отвечает: "Страшно".

"Куда я поеду с тремя детьми": история одной эвакуации

"Те, кто отказываются эвакуироваться, поступают неправильно. Ведь в таком случае дети становятся заложниками родителей: в нашей стране взрослые решают за детей", – рассуждает Игорь Лебедь.

Он один из волонтеров общественной организации "База UA", которая помогает эвакуировать гражданских. Игорь присоединился к организации летом 2022 года, когда шли бои за Лисичанск. Третьего июля Генштаб ВСУ признал, что украинские подразделения вышли из города.

В январе "База UA" сообщила о масштабной эвакуации из Северска – города в Бахмутском районе, примерно в 40 километрах от райцентра. После долгих переговоров волонтеры вывезли сразу десять человек: семью Задерновских с тремя несовершеннолетними детьми (10, 9 и 5 лет), их же старшую дочь (24 года) с парнем, а также бабушку, дедушку и близкую родственницу. Чтобы перевезти все вещи, пришлось нанимать большой грузовик.

Игорь Лебедь рассказывает: он познакомился с многодетной семьей, когда вместе с другой организацией – украинско-израильской миссией медицинских волонтеров Frida – организовал подомовой обход врачей. Пока терапевт осматривала детей, Игорь беседовал с их отцом, Сергеем.

"Я спросил, почему они до сих пор не выехали. Он ответил: "Некуда ехать". Обычно людей расселяют в детский сад, школу или общежитие, где могут жить по 20, по 30 человек. И отец сказал: "Куда я поеду с тремя детьми? Если вы поможете, что у меня будут свои стены и крыша над головой, я буду готов выезжать". Мы с парнями (другими волонтерами – НВ) поговорили и решили, что это можем сделать", – вспоминает Игорь.

Сергей Задерновский не отрицает: колебался долго. Во-первых, знает людей, которые выезжали, но вернулись. Причины разные: кто-то не поладил с местными жителями (например, из-за привычки говорить на русском языке), у кого-то не хватило денег.

"Мы поняли, что, если останемся, непонятно, как дальше будет. Если уедем, тоже. Я наблюдал за соседскими домами, где хозяева уехали. Ночью обстрел – и в доме уже чего-то нет, а то и мебель вынесли. Понимал, что, если уедем, пусто будет дома", – говорит Сергей.

В Северске в последнее время не было воды и электричества, но у Задерновских есть генератор. Местным жителям помогали украинские военные – привозили воду.

"Обстрелы бывали внезапно. Плохо, когда не ждешь, а оно летит. А так, когда слышали: “Бах!”, “Бах!” – детей прятали в подвале. Все закончилось – выходим. Было, что прилетело туда, где ребята военные стояли, от нас метров за 200. К ним туда залетело, побило и дом, и на гараже крышу. Камни оттуда летели и к нам, мы все слышали", – продолжает Задерновский.

"База UA" собрала пожертвования и купила для переселенцев дом в селе в Винницкой области. Об особых условиях глава семьи не просил: говорил, что главное – стены и крыша, а ремонт сделает сам.

Спустя месяц на новом месте Сергей Задерновский рассказывает: повезло с соседями. Жена и дети уже оформили статус внутренне перемещенных лиц и могут теперь получать деньги. Государство платит взрослым переселенцам 2000 гривен ($54) в месяц, детям – 3000 гривен ($82). Переселенцами признают тех, кто попадает под одну из двух категорий. Первая: те, чей населенный пункт попал в список громад, находящихся в районе боевых действий, в оккупации или в окружении. Вторая: переселенцы, которые могут подтвердить, что их жилье разрушено или повреждено.

Сергею же, чтобы оформить статус ВПЛ, пришлось сначала встать на учет в военкомат. По закону, мужчины и женщины, у которых на содержании трое и более несовершеннолетних детей, освобождаются от призыва на военную службу во время мобилизации. Но повестки ему все равно приносили, чтобы прошел комиссию. Сергей несколько раз ездил в соседний город, чтобы показаться всем врачам.

"На учет поставили – и все". Государственная политика

Гражданский кодекс Украины допускает обязательную эвакуацию населения "в случае возникновения угрозы вооруженных конфликтов". В Украине – полномасштабная война. Еще в августе власти начали обязательную эвакуацию из Донецкой области. А 23 августа Кабмин принял постановление, по которому семьи, которые воспитывают приемных детей, патронатные воспитатели или детские дома могут лишиться опеки за отказ эвакуироваться. Подобные прецеденты были: в начале февраля глава городской военной администрации Авдеевки Виталий Барабаш сообщил, что власти расформировали опекунскую семью, чтобы эвакуировать 11-летнего мальчика. Его опекуном была бабушка.

"Провели заседание комиссии по делам детей и приняли комиссионное решение. В соответствии с ним было издано распоряжение начальника ГВА. И в определенный день полиция и представители военных администраций приехали с решением и протоколом к опекунам и четко поставили вопрос: "Или собираетесь с ребенком и уезжаете, или у нас есть все документы, чтобы забрать ребенка и вывезти". Ребенка собрали через пять минут", – рассказывал Барабаш "Суспильному".

Мальчика забрали в Киев, его опекуном станет родная тетя.

Замминистра социальной политики Украины Ульяна Токарева в ответ на запрос Настоящего Времени сообщила об эвакуации детских домов семейного типа (ДДСТ – это семьи, которые берут на воспитание пять и более детей), приемных семей и детей, которые воспитывались в семьях опекунов. Всего с 24 февраля эвакуированы 444 ДДСТ, 600 приемных семей и почти 8 тысяч детей, которые были в семьях опекунов.

Ответственность за отказ от эвакуации в виде лишения прав грозит исключительно опекунам: для лишения родительских прав такого основания нет. К тому же Конституция гарантирует право на свободу перемещения. А значит, никто не может заставить выехать человека – с несовершеннолетними детьми или без них. Обязательная эвакуация не принудительная: если семьи отказываются выезжать, власти просят подписать документы об отказе выехать или составляют рапорт.

И за организацию выезда, и за прием переселенцев отвечают местные власти. Например, Бахмутский горсовет опубликовал телефоны, по которым могут звонить местные жители, которые хотят выехать. Людей вывозят сначала в Покровск, а затем на поезде – в Черкасскую область. Эвакуация бесплатная, на месте переселенцам обещали "бесплатное жилье в коммунальных учреждениях".

Еще до начала полномасштабного вторжения России в Украине было полтора миллиона официально зарегистрированных переселенцев. В 2014 году, когда Россия аннексировала Крым и спровоцировала боевые действия на Донбассе, появились сотни тысяч людей, которых надо было принимать на новом месте, регистрировать, платить помощь. Тем не менее, убеждена глава благотворительного фонда "Голоса детей" Елена Розвадовская, украинские власти за почти девять лет не предложили комплексного решения проблем переселенцев. В теме прав детей Розвадовская – эксперт с более чем 10-летним стажем: сначала как пресс-секретарь детского омбудсмена, затем как волонтер и сооснователь благотворительного фонда.

"Проблемы государства или тех, кто вывозит людей, заканчиваются на этапе, когда семью перевезли в город, в котором не стреляют. И вроде бы это успешный кейс: вывезли, уболтали. Но проблемы семей на этом не заканчиваются – наоборот, возможно, только начинаются. Адаптироваться к новой среде, переехать в новую локацию, когда ты 34, 40, 50 лет жил в одном городе или селе. Устроить в школу детей, найти работу. В родном городе ты мог быть "почетным гражданином", уважаемым человеком – а переезжаешь туда, где ты никто. Переехать – это не только вопрос бегства от войны. Тем, кто еще не выехал, нужно [решиться] изменить свою жизнь. Часто, возможно, кардинально и безвозвратно. И человеку нужна поддержка", – объясняет Елена Розвадовская.

В случае семьи Задерновских из Северска людьми, которые продолжают о них заботиться, стали волонтеры из "Базы UA". Они помогали разгружать вещи на новом месте, сопровождают переоформление документов на новый дом, созваниваются, иногда заезжают в гости. А вот контакты с местными властями – минимальные.

"Приходила одна женщина из службы соцзащиты, позадавала вопросы. Жена подписала, что она хотела: кто живет, сколько лет детям. Для себя на учет поставили, формальности закрыли, и все", – рассказывает Сергей.

Елена Розвадовская продолжает: эвакуацией сейчас занимаются разные люди и представители власти – волонтеры, полицейские, местные администрации. Но общего плана нет:

"Очевидно, что любому вменяемому взрослому не будет легко смотреть на ребенка, который ходит по улицам, где ведутся бои. Такая работа ведется. Но вопрос не только в том, чтобы убедить выехать. Вопрос в том, что будет дальше. К сожалению, полицейский, скорее всего, не сможет [на этот вопрос] ответить, волонтер будет обещать, что будет заботиться и вытягивать эту ношу, фонды, общественные организации будут что-то придумывать. Можно проводить сколько угодно агитацию: "Выезжайте, выезжайте". Но без четкого обсуждения того, что будет после и кто об этом позаботится, агитация не сработает. Роль государства должна быть более видимой и ключевой", – считает глава фонда.

Свой взгляд на проблему гражданских на линии фронта есть и у украинских военных. Экс-адвокат, а сейчас младший сержант ВСУ Олег Головков в эфире Настоящего Времени объяснял: города, в которых остаются мирные жители, оборонять гораздо сложнее. Нужно продумывать систему безопасности не только для военнослужащих, но и для местных жителей. К тому же среди гражданских могут затеряться и диверсанты противника, переодевшись в обычную одежду.

"Приходится защищать тех, кого ты не знаешь: кто эти люди, откуда они, почему они у тебя за спиной. Это риски", – говорит военный.